Обо мне

Моя фотография
Москва, Russia
Добро пожаловать в мой блог!:)) Здесь я буду делиться с вами тем, что мне интересно. А интересует меня многое)) Моё самое любимое занятие - вышивка крестом, также нравится шить и вязать. Изучаю историю Великой Отечественной Войны. А ещё я с большим удовольствием занимаюсь коллекционированием кукол: современных и антикварных. Очень люблю шить для них наряды:)) Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, напишите мне по адресу LaCasalinga@mail.ru и я обязательно отвечу. Спасибо, что заходите:))

четверг, 28 сентября 2017 г.

Короткий отрывок...

"В памяти миллионов моих соотечественников еще живы картины войны. Политическая карта мира изменилась; рассудок подсказывает, что нужно кое-что забыть, кое-чему научиться; но у сердца свои законы. В 1949 году один немец в Берлине сказал мне, что ему понравился мой роман "Буря", особенно сцена боев под Ржевом. "Очень живо описано, - добавил он, может быть вы там были?" Когда я ответил утвердительно, он, обрадованный, воскликнул: "Я тоже там был!" - и протянул мне руку. Признаюсь, нелегко мне далось это рукопожатие. Я часто встречал итальянцев, которые с печалью говорили, что в годы войны они были в Донбассе; я мог с ними дружески разговаривать. Люди, побывавшие в оккупации, рассказывали мне об итальянцах без злобы; одна колхозница вспоминала: "Он хотел курицу взять, а совестно, ждал, когда я отвернусь, уж я сама ушла - пожалела его..."

Илья Эренбург, книга "Люди, годы, жизнь."

среда, 27 сентября 2017 г.

Об Алексее Николаевиче Толстом

"Не помню, кто меня привел к Толстому, кажется Волошин, а может быть, художник Досекин. Алексей Николаевич был в Париже в 1911 году, потом весной 1913-го; в один из этих приездов он и его жена, Софья Исааковна, жили в пансионе на улице д'Ассас. Рядом с пансионом находилось кафе "Клозери де лиля", где я сидел весь день и писал.

(...) Он любил Париж и как-то сразу его увидел. "Париж, всегда занавешенный, с домами, похожими один на другой, с мансардами, куполами церквей и триумфальными арками, перерезанный и охваченный, точно венком, зелеными бульварами..."

(...) За несколько месяцев до своей смерти Алексей Николаевич говорил мне, что, когда кончится война, он поедет на год в Париж, поселится где-нибудь на набережной Сены и будет писать роман; помню его слова: "Париж располагает к искусству..." Чудак, который, по словам Ю.К. Олеши, играл нелепого героя "Заволжья", никогда не чувствовал себя в Париже туристом: не осматривал, не восхищался, не отплевывался, а сразу начинал жить в этом городе, бывал в нем порой очень печален, но и в печали этой счастлив.

(...) Я хорошо знал того Толстого, которого написал П.П. Кончаловский, - лицо сливается с натюрмортом, человек с бытом. Но мне хочется рассказать о другом Толстом - преданном искусству. Его слова "Париж располагает к искусству" не были случайными. Как настоящий художник, он всегда был неуверен в себе, неудовлетворен, мучительно искал форму для выражения того, что хотел сказать. Он говорил об этом часто и в зрелом возрасте.

(...) Он хотел учиться живописи, но быстро это дело оставил. Когда мы познакомились, о картинах он говорил с увлечением; может быть, в этом сказывалось влияние Софьи Исааковны, которая была художницей; но Толстой обладал даром видеть природу, лица, вещи. Он водился с мастерами - краснодеревцами, литейщиками, переплетчиками, не только знавшими свое ремесло, но влюбленными в него, обладавшими фантазией.

(...) Стихи он часто вспоминал, и всегда неожиданно - то шагая по улице, то на дипломатическом приеме, то разговаривая о чем-то сугубо деловом, изумляя своего собеседника.

(...) Он был удивительным рассказчиком; тысячи людей помнят и теперь различные истории, которые он пронес через всю жизнь: о том, как в его детстве кухарка подала суп в ночном горшке, или о дьяконе, который загонял себе в рот бильярдные шары. Слушая его, можно было подумать, что он пишет легко, а писал он мучительно, иногда работал дни напролет, исправлял, писал заново, бывало - бросал начатое: "Понимаешь, не получается. Пакость!.." 

(...) Алексей Николаевич неоднократно мне говорил, что порой его рассказы рождаются "черт знает от чего": от истории, рассказанной кем-то десять лет назад, от смешного словечка. Я вспомнил наши ночные прогулки в первую зиму после революции. Толстой уверял, что я должен довести его до дому - на Молчановке, так как моего вида страшатся бандиты. (Не помню, как я был тогда одет, помню только, что Алексея Николаевича смешила шапка, похожая на клобук. Несколько лет назад мне принесли копию фотографии: Алексей Николаевич и я, подписано рукой Толстого: "Тверской бульвар, июнь 1918". Алексей Николаевич в канотье, а на мне высочайшая шляпа мексиканского ковбоя.) Толстой прозвал меня "тухлым дьяволом". Вскоре он написал рассказ "Тухлый дьявол" о писателе-мистике и козле. Писатель на меня не похож, да и шапка у него низенькая, круглая, а тухлый дьявол не писатель, но козел; все же рассказ родился в ту минуту, когда Толстой, посмотрев на меня, сказал: "Ты знаешь, Илья, кто ты? Тухлый дьявол! от тебя любой бандит убежит..."

суббота, 23 сентября 2017 г.

Новая рубрика

Решила завести в своем блоге новую рубрику. Долго думала, как назвать. Остановилась на короткой фразе: "Из недавно прочитанного..." Читаю я много. И разное. При этом, очень часто у меня возникает желание поделиться только-что прочитанным, интересным для меня, небольшим отрывком, целой главой или даже маленькой цитатой с окружающими. А так как не всегда удается донести до близких для меня людей понравившийся или чем-то заинтересовавший меня фрагмент книги, решила делиться им в своем блоге. Вдруг кому-то, кроме меня, это тоже будет интересно! :)

Начну с отрывка из книги горячо мною любимого писателя Ильи Эренбурга "Люди, годы, жизнь."  

"Крупный русский промышленник Н.П. Рябушинский в 1906 году решил издавать художественный журнал "Золотое руно"; текст должен был печататься по-русски и по-французски. Требовался стилист, способный выправлять переводы. Рябушинский не останавливался перед затратами и заказал настоящего французского поэта. Выполнить заказ оказалось нелегко: поэтам не улыбалось надолго покинуть Париж.

В предместье Парижа Кретей, в помещении бывшего аббатства, поселились несколько поэтов; они писали стихи, готовили себе еду и сами печатали свои произведения на ручном станке. Так родилась литературная группа "Аббатство" (...) Были в "Аббатстве" и поэты, подававшие мало надежд, среди них Мерсеро; он соблазнился работой в "Золотом руне": жизнь в поэтическом фаланстере была монотонной.

Мерсеро говорил, что Москва ему понравилась, но не любил вспоминать, что особенно понравилась ему одна москвичка, жена чиновника. Об этой странице его биографии мне рассказал Волошин. Французский поэт и жена московского чиновника были счастливы, но приближался час разлуки. Мерсеро недаром был поэтом, он предложил романтический план: "Ты убежишь со мной в Париж". Москвичка напомнила влюбленному фантазеру, что из России нельзя выехать без заграничного паспорта. У возлюбленной была сестра, очень невзрачная, на которую Мерсеро не обращал внимания; но в трудную минуту она оказалась залогом счастья: "Женись на моей сестре, она получит заграничный паспорт и объявит, что уезжает с тобой в Париж. Я приду тебя провожать, в последнюю минуту я войду в вагон, а сестра останется на перроне. Паспорт, конечно, будет у меня". Мерсеро план понравился; состоялась пышная свадьба. Возлюбленная, как было условлено, пришла на вокзал, но, когда раздался третий звонок, она не двинулась с места и только помахала платочком: в купе сидела законная супруга.

Мерсеро привез в "Аббатство" навязанную ему жену, которая, увидев своеобразный фаланстер, пришла в ужас: могла ли она подумать, что французские поэты живут хуже, чем московские приказчики! Начались пререкания, упреки, сцены; поэтам "Аббатства" больше было не до стихов. Они попросили Волошина объясниться с мадам Мерсеро, которая так и не научилась говорить по-французски. В итоге жена поэта поняла, что лучшей жизни ей не дождаться, и уехала в Москву. Самой трогательной была небольшая деталь: рассказывая про дом коварной возлюбленной, Мерсеро восклицал: "У них подавали красную икру! Черную в России едят повсюду, но у них была красная, это были очень богатые люди..."